Как происходит становление человека в качестве субъекта социального мира? Каким образом дети осваивают социальные роли, нормы и ценности, приобретают навыки взаимодействия с другими людьми, получают знания об устройстве общества, в котором живут?
Вспомним известное утверждение Л. С. Выготского о том, что ребенок, родившись, уже является социальным существом. Его приняли руки врача-акушера или повивальной бабки, но приняли так, как это рекомендует делать накопленный к данному времени социальный опыт; над ним склоняется лицо матери, говорящей на определенном языке и ухаживающей за ним так, как это принято на данный момент в данной культуре; ему дают имя, являющееся своего рода «социальным значком», позволяющим отличить его от других младенцев. Иными словами, его изначально окружает взрослый, многообразный, сложно структурированный социальный мир. Мир того общества, полноправным членом которого ему еще только предстоит стать, но без которого он уже не может существовать и которое уже относится к нему как к своему потенциальному будущему.
Идет время, и отношения ребенка и этого общества меняются: он овладевает действиями с предметами, в которых закреплен социальный способ их использования; мир его общения расширяется: кроме матери, в него включаются другие взрослые и дети; он узнает о все большем количестве социальных ролей — водителя в троллейбусе, продавца в магазине, воспитательницы в детском саду и т.д.; у него начинают складываться первые представления о себе как о части этого социального мира — ребенке своих родителей, мальчике или девочке, члене детской группы, жителе того или иного города. Постепенно окружающий социальный мир открывается ребенку в системе существующих ролевых взаимозависимостей, правил социального поведения, культурных норм взаимодействия. Именно на основе освоения ребенком этого «поля» социокультурных норм и правил произойдет дальнейший выбор между ними — формирование персональной ценностно-нормативной системы.
Таким образом, социальный мир должен предоставить ребенку некоторый спектр достаточно четко оформленных ценностно-нормативных моделей и образцов социального поведения для того, чтобы можно было выбрать наиболее подходящие. Родители же могут помочь ребенку, с одной стороны, выступая трансляторами этих моделей (ведь именно от них он впервые слышит «можно» и «нельзя»), а, с другой стороны, старясь обеспечить наиболее полное удовлетворение тех потребностей, которые непосредственно определяют понятие детской социализации: потребностей в активных контактах, в любви и в безопасности.
Итак, в сложном, многоаспектном процессе социального развития ребенка можно выделить как минимум две грани.
Во-первых, процесс социального развития предполагает постепенную ориентировку ребенка в существующей на данный момент в обществе системе социальных ролей. Эта ориентировка становится возможной прежде всего благодаря расширению социальных связей ребенка, а также в силу становления персональной системы личностных смыслов, за которыми стоит соответственно ориентировка в системе предметных деятельностей, задаваемой обществом.
Второй гранью социального развития представляется формирование определенных структур индивидуального самосознания, связанное с процессом социального самоопределения и становления социальной идентичности личности, предпосылкой которых является активное включение ребенка в различные социальные общности.
Иными словами, процесс социального развития личности, как и вообще процесс развития, мыслится в активном взаимодействии личности с социальной средой. Именно для характеристики этого активного вхождения человека в систему социальных связей обычно используется понятие социализации.
В этой связи необходимо остановиться на вопросе соотношения понятий социализации и социального развития. Помимо сложностей, связанных с определенной историей становления понятия социализации в русле конкретных теоретических ориентаций, следует отметить, что до настоящего времени сам термин социализация не имеет однозначного толкования. Более подробно различное содержание этого понятия будет отражено в следующем параграфе, специально посвященном анализу различных направлений в исследовании социализации, а пока лишь отметим, что в дальнейшем мы предполагаем опираться в основном на то понимание процесса социализации, которое наиболее распространено в отечественной социальной психологии. Понятие социализации определяется в этом случае как двусторонний процесс, включающий в себя, с одной стороны, усвоение индивидом социального опыта путем вхождения в социальную среду, в систему социальных связей, а с другой стороны — как процесс активного воспроизводства этой системы индивидом в его деятельности. Таким образом, при данное понятие социализации фиксируется не только процесс социальной ориентировки и усвоения социальных нормативов, но и момент активного преобразования и применения в новых социальных ситуациях усвоенных социальных ролей, норм, ценностей, способов социального самоопределения. Последнее, на наш взгляд, расширяет и конкретизирует заложенную в понятии социального развития идею активности личности.
Отметим также, что в самой идее активности человека как социального существа заложена мысль о непрерывности социального развития личности, о его принципиальной незавершенности. Для акцентирования данной идеи иногда в отличие от понятия социализации используется понятие социализированности. Последняя определяется как соответствие человека социальным требованиям, предъявляемым к данному возрастному этапу, как наличие личностных и социально-психологических предпосылок, обеспечивающих чисто нормативное поведение, или процесс социальной адаптации. В таком случае понятие социализации выступает как более широкое понятие, включающее в себя, кроме признаков социализированности, готовность к переходу в новые ситуации социального развития. Последнее качество, если его операционализировать, подразумевает:
- способность к адекватному восприятию новых социальных требований;
- избирательное отношение к социальным воздействиям;
- низкую социальную ригидность;
- сформированность личностных предпосылок для выполнения задач - следующего этапа социализации.
Завершая эту общую характеристику процессов социального развития ребенка, следует, наверное, отметить также соотношение понятий социализации и воспитания. В психолого-педагогической литературе представлены два понимания процесса воспитания. В первом случае воспитание рассматривается как целенаправленный процесс со стороны воспитывающего, а во втором случае он приравнивается к совокупности всех, в том числе достаточно случайных и нецеленаправленных социальных воздействий. Очевидно, что второе понимание тождественно понятию социализации. Однако нам представляется полезным обратить внимание читателя на то, что в данном случае акцентируются именно различия в плане «целенаправленности-случайности», а не «воздействия-взаимодействия».
Мы далеки от того, чтобы вкладывать в первое, более узкое понимание процесса воспитания представление о нем как о воздействии в чистом виде, как о тождестве субъект-объектных отношений. Естественно, что подобный жестко манипулятивный процесс не может быть назван воспитанием. Говоря о целенаправленности воздействия, мы предполагали, что сам процесс воспитания при этом мыслится не только как требующий от его носителя собственно воздействия в ситуации однозначно определенного ролевого расписания, но и как ситуация реального межличностного взаимодействия, как отношения партнерства, в которых, правда, в силу «целенаправленности» за одной из сторон остается необходимость постановки более широких, выходящих за рамки ситуации взаимодействия целей и большей рефлексии происходящего.
В заключение этих попыток кратких понятийных определений отметим, что, на наш взгляд, приведенное выше понятие социализации (как усвоения и воспроизводства социальных связей) задает ее как сугубо нормативный процесс, который практически не акцентирует возможность интерпретации социальных инноваций. Дело в том, что два указанных выше момента — усвоение и воспроизводство — не покрывают всего «поля» социализации, поскольку не вмещают в себя того явления, которое могло бы быть названо социальным творчеством.
Исходя из существующего в культурологии подхода к творчеству как к отказу от существующих норм, как к своеобразному «прорыву» в принципиально ненормативное пространство, можно в данном случае определить социальное творчество как тот аспект социализации, который отражает процесс создания человеком новых областей социальной практики, построения не существовавших ранее социальных общностей. Иными словами, речь идет о производстве нового социального пространства, несколько парадоксальным образом ненормированного в момент своего становления. Представляется, что одной из причин, провоцирующей подобное переосмысление самого понятия социализации, и следующих за ним изменений в его содержании, является актуальная ситуация общественного развития. Мы имеем в виду не только общемировое ускорение темпов социального развития, но и прежде всего ситуацию радикальных социальных преобразований, характерную для стран постсоциалистического пространства.
Итак, потенциальная объективная заданность социализации как производства нового социального пространства в этой ситуации вытекает, как представляется, прежде всего из факта общей дестабилизации социальной жизни и ценностно-нормативного кризиса нашего общества. Кризис выражается не только и не столько в отсутствии социальных норм и ценностей, сколько в том, что сегодня они не образуют четко структурированных нормативных моделей. В итоге, переходя на новый этап социализации, человек оказывается не только на традиционном для данного этапа «перекрестке» социальных выборов, но и в ситуации, когда установленные на нем общественные «светофоры» дают противоречивую информацию, а то и не работают вовсе. Наиболее ярко это можно видеть при анализе подросткового этапа социализации.
Следует заметить, что подростковый возраст является традиционным объектом при изучении проблем социализации не только в силу его большей доступности для исследователей, но и потому, что большинство изучаемых феноменов представлены в нем наиболее эксплицированно.
Обращаясь в этой связи к известной мысли Л. С. Выготского о социальной ситуации развития ребенка, обусловленной содержанием его многопозиционных отношений со взрослыми [Выготский Л. С, 1984], подчеркнем, что сегодняшние особенности подростковой социализации могут быть поняты через изменения в самих этих позициях и в их субъективном восприятии. Ведь для Л. С. Выготского содержание многообразных отношений ребенка со взрослым миром прежде всего обусловлено культурой и обществом, и с этой точки зрения современная социальная динамика отражается — в том числе — и в «ломке» социокультурных стереотипов возможных позиционных отношений взрослого и ребенка. Последняя на более конкретном уровне может выражаться как противоречивость требований, предъявляемых социальным миром ребенку: во-первых, как противоречивость требований одного взрослого и, во-вторых, как противоречивость требований разных субъектов взрослого мира.
Таким образом, одновременное существование в настоящее время многих пластов ценностей, ни один из которых не представляет собой четко структурированной нормативной модели, затрудняет ситуацию социального выбора и принятия социальных норм, а в конечном итоге осложняет процесс социализации в целом.
Представляется, что наиболее сложным для человека эпохи социальных перемен является решение задачи планирования своей деятельности в социальной сфере (а для подростка — решение одной из важнейших возрастных задач периода отрочества: формирования жизненного плана), ибо сегодня оно требует учета направления и темпов изменения социальной реальности, а также высокой личной толерантности к неопределенности . При этом наиболее интересным с исследовательской точки зрения может стать вопрос о возможных способах, факторах и агентах субъективной стабилизации объективной нестабильности. Отметим, что решение данного вопроса является частью более общей проблемы определения соотносительного влияния макро- и микро-уровней социального окружения на ход и характер социализационного процесса.
В целом подобная постановка проблемы не нова — последние два десятилетия в социальной психологии активно используется термин «ресоциализация». Впервые введенный американскими социальными психологами А. Кеннеди и Д. Кербером для обозначения процесса «вторичного» вхождения индивида в социальную среду в результате каких-либо «дефектов» социализации (ресоциализация освобожденных из мест лишения свободы) или в результате смены социокультурного окружения (ресоциализация мигрантов), сегодня этот термин понимается достаточно широко и вне специфики субъектов процесса — как осознанное изменение поведения человека в ситуации очевидного социального неуспеха [Волович А. С., 1990].
Отмечается, что центральной характеристикой социального поведения человека в процессе ресоциализации должно стать умение ориентироваться в непредвиденных социальных ситуациях. Естественно, что пути формирования данного умения понимаются исследователями по-разному в зависимости от собственных теоретических пристрастий.
Так, для бихевиористски ориентированных исследователей понятия социализации основу поведения в социально неопределенной ситуации составляют те поведенческие модели, которые включают в себя основные элементы институциональных требований, т.е., по их мнению, человек начинает ориентироваться на модели-образцы более высокого уровня общности.
Например, подросток-мигрант не может знать норм и правил социального взаимодействия в американской public school, но, имея представления о «школах вообще», может, опираясь на них, простроить достаточно адекватные формы собственного поведения в новых условиях.
Для исследователей, тяготеющих к когнитивистской ориентации, ведущими факторами формирования умения действовать в неопределенной ситуации являются особенности когнитивного стиля человека: гибкость и дифференцированность Я-концепции, внутренний локус контроля и т.п.
Приверженцы ролевых теорий личности отмечают, что процесс ресоциализации «запускается» не только осознанием объективной ситуации социального неуспеха, но и любым рассогласованием ролевых ожиданий и самоэкспектаций, что обычно оценивается как один из типов ролевого конфликта.
Таким образом, очевидно, что к сложному, многогранному процессу социализации можно подходить по-разному. История и возрастной, и социальной психологии содержит множество концепций, теорий, точек зрения, так или иначе обращающихся к анализу социализационных процессов при изучении личности. Учитывая сложность проблемы, мы посчитали необходимым
Представляется, что в процессе социализации можно выделить как минимум три грани.
- Акцент в анализе социализации может быть сделан на трансляции культурно задаваемых ценностей, моделей поведения, способов социальной категоризации и т.п. Социальное развитие личности в этом случае будет рассматриваться преимущественно как процесс инкультурации.
- Процесс социализации может быть понят как процесс собственно усвоения, интернализации различных модусов социального опыта, и соответственно акцент в исследованиях будет поставлен на этого усвоения и самом содержании усвоенного.
- Внимание может быть уделено преимущественно анализу возможных результатов социализации, и в данном случае речь скорее будет идти о социализации как адаптации.
Заметим, что все эти три грани социализации в целом отражают первую (условно скажем — пассивную) сторону социализации: момент «вхождения» человека в общество. Вторая сторона социализации, отражающая момент активного воспроизводства человеком усвоенного социального опыта, традиционно значительно реже становилась предметом социально-психологических исследований, и лишь сегодня к ней реально обращено внимание исследователей. Тем не менее для полноты картины необходимо выделить и четвертую грань социализации — рассмотрение ее как процесса конструирования.
Естественно, что выделение этих, в итоге четырех, граней социализации весьма условно и отражает не столько ее реальную структуру (очевидно, что в реальности они неразрывно слиты между собой и не существуют изолированно), сколько возможные смысловые доминанты в ее анализе. Тем не менее для характеристики социализационного процесса в целом подобное его структурирование представляется оправданным. Остановимся на этом подробнее.