Оценить самого себя — это значит рассмотреть себя внутри некой иерархической системы. Люди весьма различаются по их чувству собственного достоинства, и многие из этих различий обнаруживаются в повседневной жизни. Когда человек отказывается сделать то, что, как он считает, несовместимо с его моральной ценностью, о нем говорят, что он гордый. Когда человек старается изо всех сил убедить других в своей значительности, его обвиняют в тщеславии. Когда человек отказывается дать самому себе высокую оценку, которую, по мнению других, он заслуживает, его называют скромным. Если личность — это организация ценностей, то ядром такого функционального единства является самооценка.
Многое из того, что человек делает или отказывается делать, зависит от его уровня собственного достоинства. Те, кто сам не считает себя особенно талантливым, не стремятся к очень высоким целям и не проявляют огорчения, когда им не удается что-нибудь хорошо сделать. Люди, считающие себя не способными противостоять искушению, избегают ситуаций, в которых они могли бы поддаться соблазну. Человек, который думает о себе как о никчемном, ничего не стоящем объекте, часто неохотно прилагает усилия, чтобы улучшить свою судьбу. С другой стороны, те кто высоко себя ценит, часто склонны работать с большим напряжением. Они считают ниже своего достоинства работать недостаточно хорошо. Каждый индивид обладает какой-то Я-концепцией, которую он стремится укрепить и повысить, но существуют значительные различия в том, в какой степени он способен к жертвам ради себя самого.
Психиатры часто говорят о том, адекватно или не адекватно чувство собственного достоинства человека, но всегда возникает вопрос о границах этой адекватности и о сохранении чувства собственного достоинства в жизненных ситуациях. Считается, что уровень собственного достоинства изменяется по континууму, по одномерной шкале от высокого к низкому. В действительности вопрос этот гораздо сложнее, ибо собственное достоинство человека складывается из чувств, которые он испытывает к самому себе. Любая ориентация, возможная в отношении других людей, может быть обращейа на самого себя. Точно так же как другой человек может быть объектом бескорыстной любви, человек может подходить к самому себе как к объекту безусловно ценному. Он относится к самому себе с уважением, подобно тому как опытный спортсмен никогда не предъявит неразумных требований к своему телу. Так же как другой может быть объектом собственнической любви, человек может относиться к себе как к утилитарному объекту. Психоаналитики часто говорят о «нарциссизме»; в крайних случаях люди могут даже «прожигать» себя в поисках удовольствия. Точно так же, как на других можно обижаться или их ненавидеть, человек может относиться к себе как к опасному объекту. Сэр Томас Браун однажды написал: «Во мне живет человек — человек, который ненавидит меня», изображая личность, отчужденную от самой себя. Тщеславие может рассматриваться как форма героепочитания, когда сам субъект выступает в качестве героя. Точно так же, как к другим людям можно подходить с презрением, человек может унижать самого себя. Каждый человек подходит к самому себе каким-то образом. Наши знания об этом явлении, однако, еще столь незначительны, что мы можем лишь различать конъюнктивные и дизъюнктивные чувства. В таких обстоятельствах упрощенная одномерная процедура кажется оправданной.
Подобно другим значениям, чувства к самому себе формируются и подкрепляются благодаря упорядоченным реакциям других людей. Если другие постоянно относятся к человеку с уважением, он начинает считать само собой разумеющимся, что он заслуживает такого отношения. С другой стороны, если кем-то постоянно пренебрегают и насмехаются над ним, ему ничего не остается, как заключить, что он достоин презрения. По мере того как выкристаллизовываются такие оценки, они становятся все более независимыми от реакций других людей. Человека, у которого образовался комплекс неполноценности, вряд ли успокоят уговоры его друзей. И точно так же гордец отмахнется от любого человека, как от не имеющего значения, если тот обратится к нему без должного почтения. Как только сформировался определенный уровень собственного достоинства, оно, подобно другим чувствам, имеет тенденцию к самоподкреплению.
На чувство собственной ценности до некоторой степени влияет социальный статус человека: как с ним обращаются другие — это зависит от его ранга в обществе. Те, чей род занятий не пользуется престижем — например, старьевщик, сторож, мусорщик, — иногда стыдятся самих себя, даже если они не совершают ничего аморального.
Однако совершенно независимо от социального статуса большинство людей оценивает себя как неповторимое человеческое существо. Социальный статус может быть изменен, но то, чем субъект является как человеческое существо, остается относительно постоянным. Каждый обладает индивидуальным набором физических черт, которые он может находить привлекательными или непривлекательными. Он характеризуется также определенной системой шаблонов поведения — его личностью, которую может находить замечательной или скверной. Существуют черты, по которым он оценивается как другими, так и самим собой. Человек может достигнуть высокого социального статуса, сознавать престиж, которым обладает, но смотреть на себя как на презренное человеческое существо, не заслуживающее уважения и внимания окружающих. Он может испытывать хроническую боль от сознания своей неполноценности потому, что некрасив; он может страдать потому, что физически слаб и труслив, или из-за своей этнической принадлежности считать себя проклятым от рождения. Так же как межличностные отношения изменяются независимо от конвенциальных норм, чувства, направленные на самого себя, большей частью независимы от принятых в данной культуре определений достижений. Для большинства людей важнее всего отношение значимых других, особенно тех, кого они сами любят и уважают. Личный статус человека в первичной группе, следовательно, в большинстве случаев важнее, чем его социальная позиция в обществе.
Поскольку картина мира создается в процессе коммуникации, критерии, по которым люди оценивают друг друга, зависят от культуры. В социальных мирах, составляющих американское общество, существует удивительное разнообразие качеств, которыми люди гордятся или которых стыдятся: произношение, твердость зубов, предки, мускульная сила, умение драться, число прочитанных книг, количество знакомых знаменитостей, честность, терпение, память, умение делать деньги, манеры, способность манипулировать другими людьми, арматура автомобиля или знакомство с экзотической пищей. Каждый человек рассматривает себя с точки зрения группы, в которой он участвует, и все, что, по его мнению, произведет впечатление на его аудиторию, представляет для него источник гордости. Эти критерии суждений служат также оправданием уже установившегося уровня собственного достоинства. Они усиливают и обосновывают оценки, которые уже были сделаны, и человек приходит к убеждению, что такие отношения с людьми сложились у него в результате наличия или отсутствия данных черт.
Хотя таким стандартам научаются, участвуя в жизни эталонных групп, при оценке самого себя каждый человек придает особое значение разным критериям. Человек может ощущать неполноценность, поскольку у него кривые зубы, хилая комплекция или он беден; он не представляет себе, какую зависть вызывает его пышная шевелюра у стройного и блестящего друга, который преждевременно полысел. Женщина может быть недовольна собой, поскольку у нее плохая фигура, но красавицы могут восхищаться ее интеллектом и чувством юмора. Несмотря на многие проповеди, люди часто «не ценят того, что имеют».
Среди наиболее общих стандартов суждения о самом себе — идеалы мужественности и женственности. Люди чувствуют неполноценность, когда они считают, что не соответствуют этим идеалам.
Хотя люди обычно применяют один и тот же критерий при оценке себя и других, они часто более строги к самим себе. В формировании самооценки каждый человек принимает в расчет внутренние переживания, которые недоступны другим. Считает ли он себя хорошим человеком или плохим, мужественным или трусливым, честным или нечестным, зависит скорее от того, что он сам о себе знает, чем от его престижа в обществе. Человек может испытывать агрессивные влечения, давать себе волю в эротических фантазиях, осуществлять на практике то, что он расценивает как извращение, или обладать детскими желаниями, которых он слишком стыдится, чтобы поведать о них даже самым близким друзьям. Поскольку другие не обнаруживают своих внутренних склонностей, у каждого создается впечатление, что только он и еще некоторые неприспособленные индивиды виновны в таких предосудительных мыслях и поступках. Он не понимает того, что такие импульсы в действительности весьма широко распространены.
Следует проводить различие между уровнем собственного достоинства человека и его сознательной самооценкой, ибо они могут быть прямо противоположны. В минуту трезвого самоанализа большинство людей может взглянуть на себя с достаточной честностью, но сознательное оценивание нередко вводит в заблуждение. Каждый человек формирует о себе весьма устойчивую персонификацию, но он часто не сознает многих составных тенденций поведения, особенно тех, которых он стыдится. Некоторые люди прилагают серьезные усилия, чтобы жить в соответствии со своими идеалами, и верят, что им это удается лучше, чем это есть на самом деле. Сознательные оценки часто не более как рационализации, создаваемые, чтобы оправдать компенсаторные реакции на глубоко укоренившееся чувство неполноценности. Это говорит о том, что многие различия между сознательными оценками (тем, что человек говорит самому себе) и уровнем собственного достоинства (предпосылками, которые действительно лежат в основе его поведения) являются защитными реакциями.
Все, что истолковывается как угроза оценке, которой придерживается человек, вызывает сильные реакции. Всякий раз, когда по жестам окружающих он замечает, что их чувства не такие, какими, по его мнению, они должны были бы быть, он расстраивается. Чтобы восстановить уважение, обычно прилагаются большие усилия. Когда такие попытки не достигают цели, автоматически активизируются некоторые типические шаблоны поведения. Поскольку считается, что они служат для защиты, они обозначаются как защитные механизмы. Хотя это понятие введено в обиход психоаналитиками, не все они понимают, что защищается в этом случае не столько биологический организм, сколько собственное представление о самом себе. Все защитные механизмы имеют отношение к Я. Они позволяют человеку сохранять чувство личной ценности в своих собственных глазах.
Защитные механизмы связаны в основном с процессами восприятия и символизации. Эта гипотеза была подробно разработана Салливеном, который утверждал, что пределы осознания — то, что человек способен обсуждать с самим собой, — устанавливаются защитными операциями. Если человек может не замечать свои явные неудачи и сохраняет уважение к самому себе, его болезненные переживания подавляются: жизнь идет дальше, как будто этих событий и не происходило. Все восприятия избирательны, и то, что Салливен называл «избирательной невнимательностью»,—это всего лишь усиление определенного направления чувствительности6. Поскольку Я-концепции суть отражение того, как с нами обращаются другие, внимание тех, кто не чувствует себя в безопасности, часто поглощено вопросом о том, какое впечатление на других они производят. Мы часто не замечаем жестов неодобрения или интерпретируем их просто как проявление неприятного характера. Перцептуальная защита — это, по-видимому, спонтанные реакции, которые охраняют человека от понимания определенных фактов, касающихся его личности.
Экспериментальные исследования дали любопытные результаты. Применив тест словесной ассоциации, Брунер и Постмэн устанавливали время реакции своих испытуемых на различные слова. Затем для каждого из них было отобрано восемнадцать слов, включая шесть таких, на которые реакция была быстрая, и шесть таких, на которые реакция была замедленная, — последние, по-видимому, представляли собой значения, вызывающие беспокойство. Две недели спустя эти слова были предъявлены в случайном порядке через тахистоскоп — прибор, благодаря которому экспериментатор мог контролировать экспозицию. Время предъявления каждого слова увеличивалось до тех пор, пока субъект не оказывался в состоянии правильно его узнать. Выяснилось, что существует высокая корреляция между замедленной реакцией и возрастанием экспозиции, необходимой для узнавания. Эти явления были истолкованы как защитный процесс; порог узнавания повышался при тревоге испытуемого. Но некоторые узнавали слова, на которые у них было продолжительное время реакции, при экспозиции значительно меньшей, чем средний порог узнавания. Эти случаи были истолкованы как пример особой настороженности к опасности. Экспериментаторы сделали вывод, что для некоторых людей существует критический уровень эмоциональной реакции, ниже которого перцептуальная защита не действует7. Другие исследователи повторили этот эксперимент, взяв в качестве испытуемых негров и включив слова, которые должны были бы быть особенно болезненными для людей из этого меньшинства. Выяснилось, что действительно критические слова требовали более высокого порога узнавания. Однако было предложено новое объяснение:
когда предъявлялись неприятные слова, испытуемые просто сдерживали свои реакции до тех пор, пока существовала неопределенность, не желая угадывать еще недостаточно ясные сигналы8. Теория перцептуальной защиты подверглась критике также со стороны Хови по той причине, что эта теория объявляет перцепцию процессом как познания, так и ухода от познания. Он утверждал, что описанные явления могут быть объяснены с точки зрения относительного доминирования значений. Если кому-то свойствен особый подход к своему миру, несоответствующие реакции тормозятся, но это не обязательно носит защитный характер9. Хотя явления, о которых идет речь, обнаружены во многих исследованиях, их истолкование еще вызывает сомнения.
Человек с низким уровнем собственного достоинства может не только не замечать своих слабостей, но иногда формирует идеализированную Я-концепцию, рассматривая себя как совершенство или почти совершенство. Создание такой персонификации облегчается тем, что одни и те же человеческие свойства могут интерпретироваться по-разному. Пассивная уступчивость может рассматриваться как деликатность и внимание к другим, агрессивность — как сила, а равнодушие — как самостоятельность и независимость. Фрейд отмечал, что люди, которые не уверены в себе, иногда пытаются развить в себе качества, противоположные их естественным склонностям, и обозначил это как «реактивное образование». Мелочный человек может утверждать, что он щедрый, и скрытный — что он откровенен. Идеализированные персонификации могут поддерживаться фантазиями о достижениях и о восторженных приветствиях окружающих. Когда предпринимаются серьезные попытки жить в соответствии с этими идеалами, возникают трудности, поскольку человек перенапрягает свои силы. Особенно когда на основе этих раздутых Я-концепций предъявляются требования к другим людям, возникают нарушения в межличностных отношениях.
В одном из исследований каждый из испытуемых должен был описать черты своей личности и указать ведущие принципы жизни. Ответы были сопоставлены с оценками группы судей, которые хорошо знали каждого испытуемого, и тут обнаружились удивительные расхождения. Люди не сознавали многие свои недостатки, которые, однако, были настолько очевидны, что среди судей существовала высокая степень согласия. Обычно испытуемые утверждали, что они обладают чертами, совершенно противоположными тем, которые бросались в глаза наблюдателям. Человек, последовательно характеризуемый близко знавшими его людьми как «неискренний», утверждал, что он очень искренний. Какая-нибудь нежелательная черта могла совершенно выпасть из самохарактеристики. В некоторых случаях человек мог осознавать поведение, наблюдаемое другими, но описывал его таким образом, что оно выступало в ином свете; например человек, определяемый как «агрессивный», отмечал, что он не позволяет другим людям себя запугивать. Другая общая тенденция заключалась в использовании эвфемизмов: человек, обычно оцениваемый как «беспутный», обозначал себя как «увлекающийся». Обнаружилось также изменение порядка важности различных качеств: то, что рассматривалось другими как характерное, в глазах субъекта выглядело как нечто незначительное. Статистический анализ оценок наблюдателей и самооценок по ведущим принципам жизни показал резкие контрасты: по «искренности» коэффициент корреляции был — 0,5811. Это подтверждает мысль, что заявления о своих руководящих принципах часто представляют собой реакции на Я-концепцию, принять которую человек не может.
Другим общим защитным механизмом является проецирование, смещение границ между собственной Я-концепцией и другими персонификациями. Это понятие используется психиатрами, когда человек переносит свои собственные нежелательные черты или мотивы на других людей. Например, раздраженный человек подавляет свои человеконенавистнические импульсы и заявляет, что противник хочет его убить. Проецирование есть форма принятия роли, при которой происходит избирательное приписывание другим тех черт, которые человек не может признать в себе самом, причем предусматривает оправдание собственных защитных мер и агрессивности на этой основе. Салливен объяснял формирование параноидального расстройства так: все, что человек презирает в себе самом — особенно агрессивные тенденции, которые ему трудно контролировать, — выделяется в отдельную персонификацию — «не-Я». Эта персонификация становится затем объектом сильной ненависти. Поскольку впоследствии она переносится на реальных людей, человек становится запуганным, ибо он считает себя окруженным людьми, которым присущи все самые отвратительные склонности. Не удивительно, следовательно, что он боится преследований и начинает подозревать каждого.
Чтобы проверить, действительно ли черты, считающиеся предосудительными, проецируются на других людей, Сире просил каждого из членов трех дружественных семейств охарактеризовать самого себя и каждого другого по степени скупости, упрямства и распущенности. Выяснилось, что некоторые не замечали за собой этих черт, хотя для других эти их качества были очевидны. Такие «непроницательные» люди были склонны утверждать, что именно отсутствие этих черт более всего отличает их от других опрошенных. Коэффициенты корреляции, к сожалению, оказались невысоки, однако они были устойчивы. Это исследование в какой-то мере подкрепило утверждения психоаналитиков о том, что люди, не способные понять свои собственные недостатки, склонны приписывать их окружающим.
Использование различных защитных механизмов облегчается благодаря способности людей к рационализации: нелепые или неуместные поступки истолковываются так, чтобы они казались пристойными. При изучении растратчиков Крес-си обнаружил, что они определяют свой поступок как форму «одалживания». Особый словарь мотивов позволяет им рассматривать себя в приемлемом свете, несмотря на тот факт, что их действия совершенно беззаконны14. Другой исследователь, Торренс, просил студентов, сдававших вступительные экзамены, оценить свои собственные способности и нашел, что 62% из тех, кто принадлежал к низшей четверти класса, утверждали, что принадлежат к высшей четверти. Когда их спрашивали впоследствии, почему же они так плохо сдали экзамены, 75% сказали, что они «нервничали», и 90% заявили, что у них болела голова15. Рационализируя, люди способны создавать сложные интеллектуальные системы, оправдывающие их поведение.
Некоторые философские и религиозные космологические схемы, которые могут рассматриваться как большое благо для человечества, иногда создавались людьми, мучительно ищущими решения личных проблем. Пациенты психиатрических клиник тоже иногда выдвигают свои концепции Вселенной, центром которой нередко оказываются они сами, и огорчаются, что люди не могут понять их важности. Для тех, кто строит такие концептуальные схемы, очень характерно, что они — в отличие от ученых — не обращают никакого внимания на противоречащие их представлениям факты. Человек науки откажется даже от самой любимой своей теории, если она не выдерживает эмпирической проверки, но тот, кто использует свои интеллектуальные изобретения для оправдания собственного образа жизни, попытается объяснить негативные данные или категорически откажется обсуждать факты, на которые ссылается оппонент.
Уровень собственного достоинства человека определяется не тем, что он заявляет публично, и не тем, что он искренне думает о себе самом, но тем, как он постоянно действует по отношению к самому себе. Если человек особенно чувствителен к невниманию, если он отчаянно избегает ситуаций, в которых могут обнаружиться его слабости, если он так предается мечтам, что ухудшается его дееспособность, есть основания заключить, что он серьезно в себе не уверен. И напротив, существуют критерии, позволяющие судить о достаточном уровне собственного достоинства, даже если человек кажется очень скромным: он руководствуется своими собственными стандартами, стараясь в то же время не оскорблять окружающих; он не очень разочаровывается, когда другие с ним не согласны; он не ищет оправданий и не занимается самобичеванием, если терпит неудачу; он обращается с другими людьми уважительно и как с равными, независимо от их социального статуса; он не сомневается в своей способности помочь окружающим и старается это делать; он не предполагает, что другие будут его автоматически отвергать, он не робок, не чрезмерно застенчив; он не отвергает похвалы, которую явно заслуживает16. Такой человек подходит к самому себе, предполагая, что он заслуживает понимания и уважения.
Уже давно подозревали, что те, кто очень самодоволен и властен, лишь компенсируют укоренившееся чувство неполноценности. Если человек говорит весьма уверенно, но избегает ситуаций, где его способности могут быть беспристрастно проверены, то каждый начнет в нем сомневаться. Сознательная самооценка оказывается лишь защитной броней, способом помешать взглянуть на себя слишком внимательно.
Была выдвинута гипотеза, что негибкость и недостаток проницательности в отношении самого себя непосредственно связаны с низким уровнем собственного достоинства. Когда человек не может принимать самого себя таким, каков он есть на самом деле, основные усилия направляются скорее на самозащиту, чем на самопознание. Иногда, согласно Фрейду, на это требуется столько сил, что их уже не хватает на какие-либо конструктивные действия. Тэйлор и Камбс попытались проверить это утверждение на школьниках, используя стандартный тест личности. После тестирования испытуемые были разделены на хорошо приспособленных и недостаточно приспособленных. Затем каждому школьнику было предъявлено 20 утверждений унизительного характера, по-видимому, справедливых в отношении всех детей, и от него требовалось указать, какие пункты относятся к нему лично. Те, кто были отнесены к категории наиболее приспособленных, признавали большее количество дефектов, и мальчик с самым высоким показателем отметил каждый пункт, кроме одного17. Те же, кто обладает низким уровнем собственного достоинства, настолько отчуждены от самих себя, что становятся негибкими, отчаянно цепляясь за свои идеализированные Я-концепции.
Характерные способы, которыми человек защищает свое Я, составляют важную часть его личности. Такие шаблоны реакций — как бы отстой, продукт его прошлого опыта. Психиатры особенно интересовались такими защитными методами: некоторые из них устойчиво проявляются как составные части невротического и психотического шаблонов.
Как же изучать такие чувства эмпирически? Прямые вопросы относительно чувства собственного достоинства вряд ли принесут удовлетворительные результаты. Исследования показали, что субъекты последовательно переоценивают себя в отношении желательных черт и имеют тенденцию смотреть сквозь пальцы на нежелаемые качества. Это приводит некоторых психологов к раздумьям о том, может ли шкала самооценки иметь вообще какую-либо ценность18. Кроме того, уровень собственного достоинства, вероятно, может быть измерен только с помощью процедур, при которых намерения исследователя замаскированы и представляют субъекту слабый повод для защиты. Другая возможность заключается в наблюдении поведения в самых различных обстоятельствах. Люди интуитивно выносят суждения друг о друге, и задачи, встающие перед социальным психологом, заключаются в том, чтобы сделать эту общую процедуру определенной и допускающей повторение. Развитие более адекватных методик для оценки собственного достоинства — задача чрезвычайной важности, поскольку ни одно из обобщений не может быть проверено без достоверных измерений.