Социальная психология — это лишь одна из нескольких дисциплин, специализирующихся на изучении человеческого поведения. Она еще не тверда установилась в качестве самостоятельной сферы исследования, и во многих университетах чтение лекций по этому предмету вызывает ссоры между различными кафедрами и факультетами. Те, кто называет себя социальными психологами, обычно проявляют интерес к более или менее сходным группам явлений, хотя не лишено оснований мнение, что в этой области существует почти столько же концепций, сколько социальных психологов.
Среди доминирующих точек зрения выделяются гештальт психология, теория научения, психоанализ и интфакционистский подход, иногда называемый «теорией ролей», или «теорией Я». Каждая из этих ориентаций подразделяется далее на несколько ветвей. Эта пестрота взглядов отражает необычную историю данной науки: она создается усилиями ученых, воспитанных в различных интеллектуальных традициях. Большой вклад в развитие социальной психологии внесли антропологи, психиатры, психологи и социологи. Однако представители каждой школы склонны полагать, что только их позиция соответствует истине, и относятся к другим снисходительно, считая, что те блуждают в потемках и смогут увидеть свет, только если повезет.
Психологи обычно изучают устойчивое и повторяющееся в индивидуальном поведении. Теоретически сюда могут входить все аспекты поведения человека, но в действительности интерес концентрируется на изучении восприятия, памяти и мышления, на обучении и развитии личности. Во второй половине XIX века появился некоторый интерес к вопросу о том, как влияют друг на друга индивиды, участвующие в группах; значительное внимание привлекли явления массового гипнотизма и внушаемости. Но большинство психологов отстаивает индивидуалистические предубеждения и основной единицей анализа считает обособленного человека. Психологи полагают, что все, что люди чувствуют, думают и делают в группах, может быть объяснено в терминах индивидуального поведения. Некоторые заявляют даже, что группы реально не существуют, что это не более как скопление индивидов. Хотя «Введение в социальную психологию» Мак-Дауголла было опубликовано еще в 1908 году, до последнего времени социальный контекст игнорировался большинством психологов.
Экспериментальный подход к социальной психологии пытались разработать такие пионеры этой науки, как Флойд Оллпорт, Фредерик Бартлетт, Курт Левин и Вальтер Мёде. Однако значительный скептицизм сохранялся до тех пор, пока не накопилось достаточно наблюдений, которые уже нельзя было объяснить теориями традиционной психологии. Изучение Шерифом автокинетического эффекта привлекло всеобщее внимание. Неподвижная мерцающая точка в полной темноте кажется движущейся. Всякий раз она может представляться в новом месте, особенно если человек не знает, на каком расстоянии она находится. Источник света не может быть локализован, поскольку в темной комнате нет точки отсчета.
В ходе эксперимента испытуемые должны были указать направление движения точки и расстояние до нее. Пока индивиды исследовались поодиночке, их ответы значительно отличались один от другого. Но когда несколько испытуемых вместе наблюдали светящуюся точку, содержание их суждений постепенно сближалось. Люди как бы стремились прийти к соглашению относительно направления движения точки и расстояния до нее. В действительности же источник света оставался неподвижным. Этот эксперимент доказал, что восприятия человека не есть прямая копия того, что «существует вне нас», и что в определенных обстоятельствах на восприятие сильно влияют сообщения окружающих.
Позднее другие исследователи продемонстрировали зависимость восприятия и познавательных процессов индивида от поведения других людей, в контакте с которыми он состоит. Многие психологи с энтузиазмом приступили к изучению групповых связей человека. Однако некоторые из них и сегодня выражают серьезные опасения по поводу непонятного увлечения своих коллег.
Социологи всегда стремились изучать закономерности формирования, укрепления и распада человеческих групп. Почти с самого начала они приняли социальную психологию как составную часть своей науки. Такие пионеры социологии, как Эмиль Дюркгейм, Георг Зиммель, Габриэль Тард и Макс Вебер, рассматривали группу как процесс взаимодействия людей. Поэтому они не могли не испытывать интерес к индивидуальным участникам, чье поведение создавало те шаблоны взаимодействия, которые они описывали. В Соединенных Штатах распространение социальной психологии среди социологов было связано с более широким интеллектуальным движением, развивавшим некоторые положения дарвиновской теории эволюции. Прагматисты — Джон Дьюи, Уильям Джемс, Джордж Мид и Чарлз Пирс — пытались выработать новый взгляд на человека и общество. Вместо изучения субстанции они подчеркивали примат деятельности; вместо того чтобы изучать, что составляет содержание человеческого разума, они рассматривали восприятие и мышление как типы поведения. Они переключили внимание с изучения устойчивых форм на исследование закономерностей изменений — на генезис и развитие. От анализа структур личности и социальных институтов они перешли к анализу процессов» к изучению того, как что происходит, каким образом живые организмы—индивидуально и коллективно — приспосабливаются к условиям жизни.
Дж. Мид полагал, что отличительные признаки человека — способность к абстрактному мышлению, формированию представления о самом себе как о чувственном объекте и включению в целенаправленное и моральное поведение—развились как специфическое приспособление человека к потребностям жизни в группах. Итак, социальная психология получила новый импульс благодаря усилиям группы философов, преследовавших более широкие интересы.
Своеобразный интеллектуальный климат обусловил тот факт, что американские социологи больше, чем психологи, проявили интерес к исследованиям внушаемости. Они подчеркивали, что социальная группа состоит из взаимодействующих лиц, а различные шаблоны взаимодействия— не что иное, как коллективное приспособление к условиям жизни. Поведение толпы, например, — это один из многих возможных способов встретить кризис. Сверх того они живо интересовались проблемой социализации: как человеческое дитя, рождаясь беспомощным и неразвитым, приобретает способность участвовать в организованных группах? Для Кули, Парка и Томаса изучение развития личности становится одной из главных подотраслей социологии.
Антропологи постоянно занимались изучением культур — особенно обрядов, систем родства и артефактов, обнаруживаемых в доиндустриальньгх обществах. Но не все антропологи ограничивались чистым описанием—психологическая интерпретация находок всегда занимала почетное место в этой области. Леви-Брюль и Риверс были среди тех, кто первым попытался объяснить эзотерические обычаи с точки зрения общих психологических принципов. В 1920 году Эдвард Сепир задался вопросом, не составляет ли культура нечто большее, чем просто шаблонное поведение в определенных группах, а десять лет спустя Маргарет Мид опубликовала свое сравнительное исследование, посвященное развитию личности в условиях различных культур. Так была продемонстрирована полезность этнографических данных для анализа проблем, представляющих более широкий интерес. Совсем недавно изучение культурных изменений заставило обратиться к вопросу о том, как индивид овладевает новой культурой, а исследование различных типов культурной интеграции привело к поискам соответствующих шаблонов интеграции личности. Взаимовлияние социальной психологии и антропологии приводит к развитию методов полевого исследования и к более глубокому пониманию вариабельности человеческого поведения.
Психиатры заинтересованы прежде всего в лечении людей, которые признаны душевнобольными. Но терапевтические меры могут быть эффективными лишь тогда, когда они базируются на достоверном знании. Не получая такового из других источников, врачи вынуждены были положиться на свои собственные исследования. Подобно психологам, поначалу они концентрировали внимание на изучении пациента вне его общения с другими людьми, причем нередко были уверены, что все расстройства порождаются лишь органическими причинами — повреждением мозга, нарушением обмена веществ или токсинами в крови. Фрейд отказался от прежних концепций и сосредоточил внимание на изучении бессознательных эмоциональных реакций. Его методика в значительной степени состоит из попыток манипулировать переживаниями в процессе коммуникации. Правда, Фрейд пытался свести свою теорию к физиологическим и химическим терминам, но не добился в этом успеха. Его последователи — Альфред Адлер, Норман Камерон, Карен Хорни, Эрих Фромм, Гарри Салливен и др. — прямо говорят о душевных расстройствах как о результате нарушений в межличностных отношениях. В сущности, это не противоречит Фрейду; Фрейд очень интересовался такими связями, но многих своих проницательных наблюдений не включил в формальную теорию. Салливен, который, в частности, находился под сильным влиянием Сепира, определил психиатрию как изучение межличностных отношений. В США, где его взгляды приобретают все большее признание, многие психиатры становятся социальными психологами.
Итак, стены между этими специальностями оказались непрочными: психологи и психиатры стали интересоваться отношениями объекта их изучения с другими людьми, а социологи и антропологи начали понимать важность личностных различий. Внимание сконцентрировалось на взаимодействии индивидов. Осознание общности интересов получило в дальнейшем институциональное выражение в форме «междисциплинарных» исследований, осуществляемых учеными разных специальностей.
Сближение интересов значительно облегчается свойственной большинству социальных наук бихевиористской ориентацией, которая позволяет приводить данные из различных источников к общему знаменателю. Это ни в коей мере не означает, будто растет число последователей Джона Уотсона, которого неправильно считают основателем бихевиоризма. Уотсон занимает крайнюю позицию и потому получил известность, но его взгляды—это лишь одна го попыток выражения самой распространенной в американской мысли тенденции. Социальные ученые становятся бихевиористами, поскольку они подходят к изучению людей, фокусируя внимание прежде всего на том, что от делают, а не на продуктах их деятельности. Конечно, политические науки по-прежнему интересуются законами и конституциями, но они все больше и больше обращают внимание на то, что люди делают, когда вовлекаются в политические события. Точно так же антропологи не отказываются от археологических исследований, но все более интересуются шаблонами поведения людей, пользовавшихся данными артефактами. Подобно этому психологи продолжают изучать мышление и другие психические процессы, но понимают эти явления как формы деятельности, в значительной степени лингвистической по своей природе. «Система соотнесения с действием» (action frame of reference) становится настолько принятой, что многие сейчас охотнее говорят о «науках о поведении», чем о «социальных науках».
Социальная психология стала независимой наукой отчасти потому, что специалисты различных отраслей знания не в состоянии были решить некоторые свои проблемы. Психологи обнаружили, что они не могут объяснить некоторых наблюдаемых фактов восприятия и мышления; социологи не имели удовлетворительного объяснения того, каким образом поддерживаются и изменяются групповые структуры; антропологи нашли, что некоторые из их обобщенных описаний культуры кажутся пустыми и безжизненными, пока не принимаются в расчет личные переживания участников; и психиатры были вынуждены внимательно отнестись к альтернативным теориям человеческого поведения, когда терапевтические меры, основанные на прежних взглядах, оказались неадекватными. Подобные трудности заставляют осознать то, что должно было бы быть ясно с самого начала, а именно, что люди всегда живут в группах и что подавляющее большинство их поступков связано с прошлым, настоящим или будущим поведением их товарищей. Тот факт, что социальная психология имеет столь разнообразные источники, означает, что она, вероятно, будет какое-то время страдать от противоречий, но в конечном счете перекрестное оплодотворение окажется полезным для всех заинтересованных.