Понятие «человеческая ситуация» является одним из исходных в социальной антропологии Фромма, и анализ этого понятия открывает путь к пониманию и уяснению ее сущности.
Именно с анализа «человеческой ситуации» начинает излагать Фромм проблему человеческой природы. С его точки зрения, генетической предпосылкой появления человека был возникший на определенной стадии эволюции природы процесс ослабления биологической приспособляемости животного к окружающей среде. Факт появления человека, по его мнению, является следствием негативного процесса естественной эволюции. Чем менее совершенным становится биологический аппарат инстинктивного приспособления животного к миру, тем более развиваются его мозг и способность к мышлению, к сознательной ориентации в мире.
По мнению Фромма, эволюционное учение Ч. Дарвина — серьезный вклад в изучение понятия «человеческая природа»; оно позволило описать специфическую природу человека с позиций анатомии, нейрофизиологии и психологии. Представителями эволюционного направления Фромм помимо Ч. Дарвина считает К. Маркса, Р. Бурке, Т. де Шардена и себя.
На сегодняшний момент, благодаря развитию биологии, мы имеем общепризнанное определение человека как биологического вида (особое строение тела, структура мозга и др.).
С биологической точки зрения, человек — это особый вид животного. Как всякое животное, он обладает определенным набором витальных потребностей, обусловленных его физиологической организацией, а именно: потребность в пище, питье, сне, потребность в продолжении рода.
«Жизнь животного... "проживается" по биологическим законам природы; оно остается частью природы и никогда не выходит за ее пределы... Животное существует в гармонии с природой... природа обеспечивает животное всем необходимым для преодоления обстоятельств, с которыми ему приходится сталкиваться...».
Однако человек отличается от всех других животных. «Первый признак, отличающий человеческое существование от животного... недостаточность инстинктивистской регуляции в процессах адаптации к окружающему миру».
Человек как особый вид появляется на пересечении фундаментальных эволюционных процессов — процесса постоянного уменьшения роли инстинктивной детерминации поведения и процесса увеличения объема мозга, особенно коры головного мозга.
При всем многообразии взглядов на инстинкты, пишет Фромм, большинство исследователей разделяют мнение о том, что чем выше уровень развития живого существа, тем меньшую роль в его жизни играют жесткие филогенетически запрограммированные модели поведения. «Чем менее совершенна и устойчива инстинктивистская организация животных, тем более развивается их мозг... Происхождение человека... можно связать с тем моментом в процессе эволюции, где адаптация с помощью инстинктов достигла минимального уровня». У вида «человек» инстинктивная детерминация находится на самой низшей отметке.
определенный момент эволюции животных произошел уникальный прорыв, сравнимый с возникновением материи, с рождением жизни... когда в ходе эволюции действие перестало определяться преимущественно инстинктом... перестало быть закрепленным наследственно передаваемыми механизмами. Когда животное возвысилось над природой и, преодолевая чисто пассивную роль «твари», стало (с точки зрения биологии) самым беспомощным животным, — произошло рождение человека.
«Человек — самое беспомощное животное из животных, но именно эта его биологическая беспомощность — основа его силы, главная причина развития его специфических человеческих качеств». Всеобщая, единственная для всех людей любых времен проблема человеческого существования, в которой концентрируются все исторически конкретные проблемы, выводится Фроммом из естественных условий человеческой эволюции. «Проблему выдвигает, — утверждает он, — сам факт рождения человека».
Другое важное направление эволюционного развития — рост объема мозга, особенно неокортекса (коры головного мозга). Увеличившаяся кора головного мозга — основа сознания, воображения, речи, символов, которые отличают человеческое существование. «Самосознание, разум и воображение разрушили "гармонию», свойственную животному существованию».
Эти две тенденции эволюционного развития обусловили появление человека, которого Фромм определяет как «примата, который начинает свое развитие в тот момент эволюции, когда инстинктивная детерминация становится минимальной, а развитие мозга достигает максимального уровня». С биологической точки зрения это совершенно новый феномен.
Таким образом, с самого начала своего развития человек в незначительной мере определялся инстинктивными программами, представляя собой самое беспомощное с биологической точки зрения существо. У него нет безошибочного «знания», которое определяет поведение животного, он сам должен принимать решения. Человек сталкивается с необходимостью выбора, и в каждом решении есть риск неудачи. Человек — «единственное животное, считающее собственное существование проблемой, которую ему надо решить и от которой не уйти».
В какой-то степени развитость мозга (и связанный с этим разум) компенсирует недостаток инстинктивного начала. Принимая решения, человек руководствуется разумом. Однако, пишет Фромм, разум — это инструмент еще недостаточно развитый и ненадежный, подверженный влиянию страстей и влечений, перед которыми человек не может устоять. «Разум — и благо, и проклятие одновременно».
Определяя особенности человеческой ситуации, Фромм противопоставляет ей условия жизнедеятельности животного. Хотя животные ведут жестокую борьбу за выживание, они живут в гармонии с природой. Действия животного в той или иной ситуации задаются механизмом наследственных инстинктов. У животного отсутствует самосознание, его не мучают вопросы о смысле жизни, правде, добре и зле, справедливости. Бытие животного всегда тождественно природе и никогда не трансцендентно ей.
Человек никогда не освободится от двойственности своего существования: он не может освободиться ни от своего тела, ни от души. В отличие от инстинкта разум не является жестко детерминированным механизмом, он базируется на иных принципах, чем изначально предопределенные инстинктивные реакции, рациональное поведение может изменяться, гибко следовать за изменением ситуации. Но разум рождает противоречия, которые имеют и отрицательную сторону. «Самосознание, разум и воображение разрушали "гармонию», свойственную животному существованию. Их появление превратило человека в аномалию, причуду мироздания. Человек — часть природы, он подчинен ее физическим законам и не может изменить их, но тем не менее он выше остальной природы»3. Человек является частью целого и в то же время отделен от него. Природа — дом человека. Но обладание самосознанием делает его бездомным. Брошенный в случайное время и в случайное место в этот мир, он выталкивается из него опять же случайно. «Обладая самосознанием, он осознает собственное бессилие и ограниченность своего существования. Он предвидит собственный конец — смерть».
Образ человеческой ситуации повторяется у Фромма из книги в книгу. Человек осознает свою конечность —это отличает его от животного, но в то же время он остается частью природы. Проблема в том, что сознание, отделяющее человека от остальной природы, выступает элементом физического существования человека, включено в процесс жизни. Фромм как философ привычно отделяет сознание от природы, рассматривая его в качестве внеприродного феномена. Фромм как психолог рассматривает сознание, самосознание, предвидение в качестве реального механизма выживания.
Проблема таких внутренних детерминант поведения, как установка, мотив, ожидание, образ, была в центре исследований фрейдистской и гештальтистской школ в психологии в 1930—1940-х гг. и возникшего под их влиянием операционализма Э. Толмена и К. Халла (1930— 1950-е гг., США). Толмен на основании многочисленных экспериментов на крысах пришел к выводу, что поведение животных регулируется центральными детерминантами, в число которых он включил систему потребностей, систему мотивов (предпочтение одного объекта перед другим) и ситуацию, в которой совершается действие.
С появлением разума в существовании человека появляется противоречие, толкающее человека к поиску путей его преодоления. Динамизм человеческой истории связан именно с наличием разума и вызванным им к жизни противоречием, которое побуждает человека создавать новый мир вокругсебя взамен утраченной гармонии с природой, мир, в котором человек чувствовал бы себя как дома. Иными словами, сознание служит посредником, орудием связи человека с миром. Но каждая следующая достигнутая им ступень развития оставляет человека неудовлетворенным, он ищет все новые и новые решения. Это принудительное развитие вызвано стремлением преодолеть свою внутреннюю раздвоенность и вызванное ею напряжение и обрести относительное равновесие.
Таким образом, динамика общественного развития в значительной степени основана на динамике человеческой природы, которая подчинена определенным законам.
Несмотря на то, что фиксированной «человеческой природы» не существует, пишет Фромм, «мы не можем рассматривать человеческую натуру как нечто беспредельно пластичное; как нечто готовое приспособиться к любым условиям без развития своей психической изменчивости. Хотя натура человека является продуктом исторической эволюции, она включает в себя и определенные наследственные механизмы, имеет определенные законы; психология должна эти механизмы и законы раскрыть».
Для объяснения понятий психических механизмов и законов, Фромм вводит понятия статической и динамической адаптации. Статическая адаптация не приводит к изменению характера (появлению каких-то новых стремлений), а порождает новые обычаи и привычки. Например, китаец, приехав в Америку, ест уже при помощи вилки и ножа, а не палочек, но это ничего не меняет в его личности.
Динамическая адаптация — такое приспособление индивида к внешним условиям, которое порождает новые стремления, новые черты его личности. Например, у послушного ребенка, который боится отца и не решается ему противоречить, может возникнуть враждебное чувство к отцу или бунт против жизни вообще.
Развитие индивида у Фромма — это всегда появление каких-то новых стремлений или потребностей, т.е. динамическая адаптация.
Для потребностей неизменных, обусловленных физиологической организацией человека (голод, жажда, сон...), существует порог, за которым их неудовлетворение становится непереносимым. Данные потребности Фромм объединяет в единую потребность самосохранения. Это такая часть природы человека, которая требует удовлетворения при любых условиях и поэтому является первичным мотивом человеческого поведения.
Физиологические потребности — не единственные императивные потребности человека. Еще одна, столь же непреодолимая потребность, составляющая сущность человеческого бытия, — это потребность в связи с окружающим миром, потребность избежать одиночества.
Человек не может жить без сотрудничества с другими. Необходимость в помощи особенно ощущается в раннем детстве. Кроме того, обладая самосознанием и сознавая свою отдельность, свою смертность, беззащитность перед старостью и болезнями, человек чувствует свою незначительность по сравнению с остальным миром. «Человек должен иметь возможность отнести себя к какой-то системе, которая направляла бы его жизнь и придавала ей смысл; в противном случае его переполняют сомнения, которые в конечном счете парализуют его способность действовать, а значит, и жить».
Потребность в самосохранении и потребность в связи с миром Фромм определяет как первичные и неизбежные мотивы человеческого поведения уже в работе «Бегство от свободы». В более поздних работах потребность в связи с окружающим миром конкретизируется в различных наборах экзистенциальных потребностей.
Полагая положение человека в природе противоречивым в силу появления разума, Фромм анализирует противоречия человеческого существования. Если эти противоречия (как общественного бытия, так и индивидуального) имеют исторический характер, тогда они преходящи и могут быть преодолены человеком. Таким, например, является наблюдаемое ныне противоречие между изобилием технических благ и невозможностью использовать их исключительно в мирных целях.
Другую группу составляют экзистенциальные противоречия, само название которых указывает на их укорененность в экзистенции — существовании человека как человека. Они не могут быть устранены из жизни человека. Более того, они составляют саму сущность или специфику человеческого бытия. В принципе сущность человеческого существования может быть определена как противоречие.
Но в конечном счете все противоречия сводятся к «основной биологической дихотомии между инстинктами, которых человеку недостает, и самосознанием, которого бывает в избытке».
Для Фромма важно, что эти противоречия вызывают напряженность в психике индивида, составляя источник его активности и являясь основой мотивации поведения. Понимание динамики человеческого поведения через принцип разрядки мотива-ционного напряжения характерно для многих психологических школ, в том числе психоанализа Фрейда. Очевидно, что Фромм также придерживается этой точки зрения, рассматривая поведение через разрядку напряжения. Однако его понимание данного вопроса отлично от понимания Фрейда. Для Фрейда человек представляет собой замкнутую систему, поэтому мотивы его поведения, полагает Фрейд, детерминированы химико-физическими процессами в организме, которые стремятся поддержать психическую энергию в организме на оптимальном уровне. Для Фромма человек включен в сложные связи с другими людьми и миром вообще, вследствие чего мотивы поведения возникают скорее в психологическом поле межличностных отношений. Иначе говоря, энергия мотива не замкнута в пределах организма. Здесь наблюдается переход от биологических потребностей организма к собственно психологической мотивации, которая основана на отношениях между людьми (намерение может создаваться как самим человеком, так и другими людьми). Подобные представления были развиты Куртом Левином в теории «поля», работы которого публиковались в 1930—1940-х гг. в США.
Человек — это двойственная реальность. Природа обременяет человека, требует удовлетворения своих естественных, чисто физиологических потребностей. Но в отличие от животного, горизонт жизненных интересов которого полностью исчерпывается подобными потребностями, для человека их удовлетворение является не более чем предпосылкой существования. Наиболее сильные страсти, считает Фромм, не те, которые коренятся в теле человека, а те, которые вытекают из других особенностей его существования. Поэтому индивид должен определить собственное отношение к жизни, должен самостоятельно прожить жизнь в отличие от животного, которое пассивно ведомо обстоятельствами.
«Человеческую жизнь нельзя прожить путем простого повторения образцов поведения, свойственных виду; человек должен жить сам. Он единственное животное... считающее собственное существование проблемой, которую ему надо решить и от которой не уйти».
С помощью самосознания человек глядит на мир со стороны, видя себя в нем как некую «отделенность», отличность от природы и других людей. Такое положение неизбежно порождает у человека ощущение непереносимого одиночества, потерянности, беспомощности, поскольку масштабы его конечного бытия несопоставимы с беспредельным космосом, как песчинка несопоставима с пустыней, а мгновение с вечностью.
Само рождение человека — появление существа, обладающего самосознанием, задает проблему. «В момент рождения жизнь задает человеку вопрос, и на этот вопрос он должен дать ответ. Он должен отвечать на него в каждый момент; не разум, не тело, но он, индивид, который думает и мечтает, который спит и ест, плачет и смеется, — тотальность человека должна отвечать на него»2. Практически для всех последователей экзистенциализма появление человека в мире представляется как проблема. «Возможно мы прояснили бы это, — пишет известный теолог-экзистенциалист Габриэль Марсель, — указав, что каждый из нас с самого начала представляется другим и самомусебе как определенная проблема, для которой обстоятельства, каковы бы они ни были, не являются достаточными, чтобы указать решение».
Ситуация человеческой жизни в каждый конкретный момент, начиная с рождения, является крайне неопределенной. Человек не может сказать ничего безусловного по поводу своего настоящего и будущего, кроме одного: несмотря на выбор любой из имеющихся жизненных программ, в конце его все равно ждет смерть. Перед лицом бесконечного мира человек одинок и беспомощен, без определенного руководства к действию.
На наш взгляд, нельзя сказать, что Фромм пытается представить рождение человека как негативный акт, как отрицание, разрыв изначальных связей с природой. Фромм дает онтологический анализ, бытийную интерпретацию человеческой ситуации, используя базовые идеи экзистенциализма. С одной стороны, человек находится в ситуации, от которой он не может уйти, а с другой — он трансцендентен ей. Он появляется на арене действия необремененным, пустым.
Если использовать сартровскую терминологию, можно сказать: человек появляется в мире как «ничто», но в то же время он включен в этот мир, слит с ним, подчинен его жестким законам и поэтому представляет собой «нечто». Эта открытая неопределенная ситуация трагична в силу такой двойственности.
Идеи Фромма — своеобразная параллель основным положениям экзистенциализма. В творчестве М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра и других экзистециалистов человек начинает свой путь в этом мире как человеческая реальность, но не как сущность. Человек существует, растет, появляется на месте действия и только затем определяет себя. Если человек неопределим, это потому, что вначале он ничто. Только затем он станет чем-то и сам сделает из себя то, чем он будет'. Начало есть абсолютная бессодержательность. Переход от бессодержательности к содержанию у Сартра осуществляется благодаря свободному самосознающему действию. Нет реальности, кроме как в действии. Человек — план, он существует лишь в той степени, в какой выполняет себя. Таким образом, он не что иное, как ансамбль своих актов, не что иное, как своя жизнь.
Для человека неизбежна альтернатива между регрессом и прогрессом, между возвращением к животному состоянию и прибытием в человеческое существование. Именно в этом противопоставлении Фромм видит подлинную экзистенциальную суть гипотезы 3. Фрейда об инстинктах жизни и смерти. В то же время Фромм подчеркивает, что его «точка зрения на психоанализ ни в коем случаем не является желанием подменить теорию Фрейда так называемым «экзистенциальным психоанализом». В отличие от других постфрейдистов Фромм высоко оценивал заключительный, последний этап творчества 3. Фрейда, связанный с понятиями Эроса и Танатоса.
Качественный скачок от животного к человеческому можно сравнить с первородным грехом, актом неподчинения-свободы. Остается путь только вперед — к человеческому, и он очень нелегок. Каждый шаг в неизведанном болезнен и опасен. Но человек каждый раз с необходимостью делает этот шаг. Человек никогда не может оставаться в ситуации пассивной адаптации к природе. Удовлетворение его инстинктивных потребностей не разрешает его человеческой проблемы.
Движение человеческой истории — поиск утерянного равновесия, утерянной гармонии, попытка разрешить принципиально неразрешимую проблему человеческой ситуации, от которой человек не может ускользнуть. Рождение — лишь аванс. Человек — «чистый лист бумаги», устремленный в будущее, и только сама его жизнь может показать, насколько он выполнил свою первую и самую трудную задачу — полностью реализовать себя. Человек, с одной стороны, оказывается вовлеченным в процесс бытия, а с другой — привносит в мир возможность отрицания.
Вообще отношение Фромма к экзистенциализму довольно сложное. Ученый считает, что психологические идеи Сартра «хотя и блестяще сформулированы, все же поверхностны и не имеют солидного клинического фундамента». Подвергается критике этическая составляющая наследия экзистенциализма. «Сартр остается представителем духа общества беззакония и эгоизма, которое он критикует и хочет изменить... Сартр и его сторонники теряют важнейшее достижение теистических и нетеистических религий и гуманистической традиции, когда утверждает, что нет объективных ценностей, имеющих значение для всех людей, и существует понятие свободы, вытекающее из эгоистического произвола... Экзистенциализм Сартра, как и Хайдеггера, — это не новое начало, а конец»